Почему-то, читая о самом святом
(Даже в грамотной, мастерской форме)
Не могу отрешиться от мысли о том,
Что поэт меня баснями кормит...

Если искренне верующий изливал
В славословии Господу душу,
Если это - не пусто звучащий кимвал,
Отчего же так мерзостно слушать?

Отчего стиль высокий так фальшью шалит,
Не вонзаясь отточенной бритвой?
Может, только святые бы лучше смогли?
Но... святые писали молитвы.

В чем же дело, как эту беду превозмочь?
Ведь не лгут же, и не лицемерят...
Девальвация слов - празднословия дочь,
И НА ВЕС она фразы не мерит.

Если штангу на пальце вращает спортсмен,
Груду гирь на изящном подносе
Улыбаясь и без напряженья в спине, 
Длинноногая дива выносит,

Ярких слов над жонглером вращается ряд:
"Благодать", "Храм", "Спаситель распятый" -
Верно ли, что из плазмы они состоят?
И что гири и штанга - из злата?

Если весь в бриллиантах гимнаста наряд -
На бюджет пары-тройки империй,
Он в них - сальто и фляк, а потом - на шпагат...
Станиславский сказал бы: "Не верю!"

Может, сам я - трюкач... Да и грех осуждать.
Где мне знать: вдруг они - супермены?
Только мне больше гири одной - не поднять
И слабо с ней скакнуть через сцену.

Напрягу я силенки и (не нараспев,
А кряхтя, как умею и знаю)
Прошепчу: "Святый Господи, слава Тебе,
Что я сыт, и в меня не стреляют".